Как поётся в известной песне, "ничто на земле не проходит бесследно".
Все, кто увлекается историей, достаточно быстро понимают, что она представляет собой не колонку сухих дат с комментариями, а скорее длинную-предлинную цепочку причинно-следственных связей. И отвечает она не только и, пожалуй, даже не столько на вопросы "что произошло" и "когда произошло", сколько на вопросы "почему произошло" и "чему стало причиной".
Некоторые энтузиасты-непрофессионалы при этом из природного любопытства пытаются в голове реконструировать цепочку по максимуму, до самой седой древности. Наиболее любознательные при этом лихо забираются в неолит (и даже что-то о нём понимают), пробуют замахнуться ещё дальше - в палеолит, во времена оледенения... И стопорятся. Поскольку популярное изложение связей проследить не даёт, а из высоколобой научной периодики их ещё суметь вычленить надо, не потонув в бесконечных описаниях и интерпретациях характера сколов на той или иной археологической находке. Когда же какой-то комплекс находок оказывается достаточно хорошо изучен, чтобы сделать выводы с грехом пополам понятные непрофессионалу, наш романтик-энтузиаст нередко получает основательный разрыв шаблона - такой оказывается разрыв между тем, что он представлял себе раньше, и тем, как оно оказывается на самом деле. Иные особо впечатлительные даже нигилистами становятся - полностью перестают доверять любым общепринятым сведениям по истории.
Дело в том, что бытующие представления о доисторическом человечестве в Ледниковый период с самого начала растут скорее из массовой культуры, нежели из научных данных. В смысле, даже больше, чем обычно бывает с той или иной исторической темой.
Общим местом является облик типичного охотника на мамонтов, как лохматой образины в криво сшитом меховом килте. Рожа у него при этом такая, что кирпичом её уже не испортишь (зато испортишь кирпич), а свои примитивные мысли он излагает, произнося прото-слово "ы" с различной длительностью и интонацией.
Обитает этот красавец в промозглой каменистой тундре, с северной стороны которой постоянно виднеется ледник, представленный в виде настолько киногеничной ледяной стены, что невольно ожидаешь встретить за ней синеглазую нежить. И даже странно, как в своём меховом килте он там не превратился в сосульку - не иначе, собственная волосатость спасает.
Ну, и на сладкое - в этой самой промозглой и бесплодной тундре было настолько нечего есть, что подобные дикие троглодиты под корень извели мамонтов.
И нет, обыватель, конечно, вопреки стереотипам, далеко не дурак, и он осознаёт, что в этой картине стилизация на преувеличении сидит и неточностью погоняет. Но всё-таки это осознание далеко не всегда спасает от капитального удивления тем, насколько всё-таки расхожий образ далёк от реальности.
И здесь мы пройдёмся, что называется, по пунктам.
Среда обитания
Начнём с того, что ландшафт обитания мамонтового охотника - это не тундра, а тундростепь. И разница здесь огромная.
Нет, местом она была, конечно, весьма суровым. Но вместе с тем - очень щедрым к тем, кому доставало сил, чтобы взять её блага. Собственно, будь всё иначе - здесь не смогли бы жить представители плейстоценовой мегафауны, вроде мамонтов или шерстистых носорогов. Такой здоровой теплокровной туше ведь и корма нужно сообразное количество.
Важнейшее в нашем контексте отличие тундростепи от просто тундры - доминирующая флора. Если в тундре это - мхи и лишайники с издевательски карликовыми деревцами, то в тундростепи это были злаковые.
Лето в "мамонтовых прериях" было по-тундровому коротким - но при этом, не побоюсь этого слова, концентрированным. Буквально за считанные дни устанавливалась сильная жара, стабильно державшаяся месяц-полтора, не больше. Для нас жара зачастую ассоциируется с засухой, но здесь было наоборот - промёрзшая почва немного оттаивала и начинала щедро отдавать прежде скованную холодом воду. Прогретые и досыта напоенные ростки тянулись вверх - и в не слишком каменистых местах вырастали за два метра. Тундростепь превращалась в самое настоящее травяное море, дававшее пищу стадам мамонтов - и, кстати, людям. Да, до культивирования злаков было ещё далеко, но в человеческий рацион они вошли уже тогда.
Потом жара сменялась сильными и внезапно наступавшими холодами. Вода вновь связывалась вечной мерзлотой - и в отсутствие контакта с ней разросшееся разнотравье почти моментально иссыхало, превращалось в двухметровое сено на корню. Наступал короткий сезон большой охоты - когда наши далёкие предки шли добывать мамонтов, разъевшихся за короткое лето. А затем наступала зима, долгая и крайне суровая. Люди выживали за счёт заготовленного в охотничий сезон мяса. Мамонтов же спасало от голодной смерти то самое злаковое сено на корню. Из-за холода и сухости оно сохранялось всю зиму, и только ранней весной начинало гнить, удобряя почву для новой поросли.
Образ жизни
Само собой, дикий полураздетый и безмозглый троглодит в подобных условиях выжить бы не смог. К счастью, мамонтовые охотники такими и не были.
Нет, был, конечно, в человеческой истории и подобный троглодитский этап. Но он имел место в другой части палеолита. На Ледниковый период же он нередко переносится из-за того, что разные этапы палеолита в коллективном бессознательном смешиваются воедино. И причина этого смешения - в недостатке сведений. Так, мы вряд ли перепутаем, к примеру, римского легионера - и жившего через полторы тысячи лет после него ландскнехта. Поскольку эти полторы тысячи лет сравнительно неплохо задокументированы, и мы имеем более-менее полное представление обо всех, очень упрощённо выражаясь, переходных формах. Но о палеолите мы знаем в сотни, в тысячи раз меньше - и от этого недостатка информации начинается путаница между троглодитом и мамонтовым охотником. Несмотря на то, что их разделяет такой промежуток времени, в котором несколько раз уместилась бы вся история Рима вместе с Византией, и ещё бы осталась куча места.
На деле же кроманьонец Ледникового периода вовсе не походил на стереотипных персонажей романов Джани Рони-старшего, а выглядел скорее где-то так:
Автор выражает огромное уважение художнику-реконструктору портала Антропогенез.ру Роману Евсееву и готов покорно принять любую его позицию в отношении приемлемости размещения его работы в статье
Приведённый рисунок - не просто картинка на основе чьих-то фантазий. Она базируется, с одной стороны, на реконструкции по черепу облика мужчины, захороненного около 30 тысяч лет назад на стоянке Сунгирь - а с другой, на реконструкции одежды этого мужчины (на неё было нашито такое количество бисера из мамонтовой кости, что её облик оказалось вполне реальным восстановить несмотря на то, что меховая часть давно истлела без остатка). Кстати, одежда очень сильно походила на традиционный костюм нынешних народов Крайнего Севера. Видимо, для сильных холодов из натуральных материалов действительно ничего толковее не придумаешь. И особое внимание на копьё. Оно изготовлено из цельного бивня мамонта, который распрямлялся по технологии, до коей чтобы додуматься - очень светлую голову на плечах надо иметь. При случае как-нибудь опишу.
И, наконец, язык. Методами сравнительного языкознания лингвисты смогли реконструировать речь, по датировкам примерно подходящую к тому периоду (если я с датировками напутал - поправьте, пожалуйста, в комментариях). Этот язык получил условное название "праностратический". И автор связанной с ним теории, В. М. Иллич-Свитыч, написал на нём четверостишие, которое я с удовольствием приведу:
K̥elHä wet̥ei ʕaK̥un kähla
k̥aλai palhʌ-k̥ʌ na wetä
śa da ʔa-k̥ʌ ʔeja ʔälä
ja-k̥o pele t̥uba wete
Как видите, получается изрядно посложнее стереотипного "ы".
Если в целом, то тогдашние люди просто не имели роскоши быть примитивными дикарями. Выживание в долгие суровые зимы требовало от них немалой изобретательности - такой, которая с учётом имевшегося инструментария, тянет на гениальность. Охота же на мамонтов даже распиаренным загонным методом требовала идеальной согласованности дейстий - и, как следствие, развитой коммуникации. А так как далеко не во всех племенах набиралось народу для загонной охоты, то фантазию и коммуникативные навыки приходилось напрягать и того больше.
И о вымирании мамонтов
Если вкратце - древние охотники не особо и виноваты.
Дело в том, что Ледниковый период со временем закончился. И это стало отнюдь не долгожданным облегчением - это стало катастрофой.
С потеплением климата вышеупомянутый мамонтовый корм стал гнить уже осенью. Гиганты тундростепей стали гибнуть от бескормицы. И вместе с ними массово гибли люди, чьё выживание было крепко завязано на мамонтов. По данным археологов, древние племена мамонтовых охотников вымерли тогда почти полностью, и лишь совсем немногие смогли выжить и влиться в новые культуры - с которых и начался новый период в истории человечества, постепенно приведший к зарождению цивилизации. Но это уже - совсем другая история.
Свежие комментарии