На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Ангел Смерти
    С этого эксперимента началась целая ветка психологии.На 365 Дней Запеч...

Как, кем, какой ценой работали женщины во времена, когда «женщины не работали»

В XIX веке женщины сидели дома и обеспечивали уют – без электричества, водопровода и канализации. А ещё те же женщины вынуждены были работать, и куда чаще, чем это представляется через призму школьной литературы, которая предпочитала писать о хозяйках усадеб и дамах высшего света.
Как, кем, какой ценой работали женщины во времена, когда «женщины не работали»

Идеал семейного очага девятнадцатого века известен каждому, правда, нешуточно сливается с образами американской семьи с рекламы пятидесятых: опрятная и спокойная мама хлопочет по дому, пока папа зарабатывает деньги или отдыхает от службы в кресле, с газетой в руках. Дети при этом заняты игрушками или книжками. Все при этом кажутся абсолютно счастливыми. Можно только удивляться, откуда столько счастья в маме, если её-то отдыхающей на этих идиллических картинках мы не видим никогда: даже во время всеобщего праздника она занята тем, что работает, устраивая этот праздник.

Ричард Редгрейв, «Гувернатка», 1844
Ричард Редгрейв, «Гувернатка», 1844
Но это не единственный сказочный элемент в нарисованной картине.

Правда в том, что в девятнадцатом веке точно так же, как в двадцать первом, семьи и в России, и в Европе редко могли себе позволить полагаться на зарплату одного только папы. Необходимость поддерживать общие семейные штаны заставляла всех этих и так постоянно работающих по дому матерей искать заработка. Заработок этот был обязательно меньше, чем у мужчины – ведь, говорили женщине, тебя всё равно кормит муж. Как будто, если бы муж с этим справлялся, женщине, нагруженной бытом, пришло бы в голову искать себе ещё работы...

Заработок, доступный девушке или женщине, очень сильно зависел от сословия, к которому она принадлежала. Дело было не только в умениях, но и в том, что было прилично или неприлично (то есть социальной смерти подобно) делать дочери и жене чиновника, дворянина или простого горожанина, не обременённого излишками грамотности. Дворянка, снизошедшая до стирки чужого белья своими руками – или до выращивания лука зеленщику на продажу, или до разноски по домам молока – считалась почти такой же падшей, как пошедшая воровать или попрошайничать по улицам.

Лайош Деак-Эбнер, «Бурлачки», 1885
Лайош Деак-Эбнер, «Бурлачки», 1885

Занятия делились на пристойные или непристойные не только по сословиям, но и по статусу (замужняя, незамужняя), и по возрастам. Некоторые занятия считались «вдовьими» или «старушечьими», некоторые – исключительно девичьими. Строгие границы в сословном обществе встречали женщину на каждом шагу.

Невидимые работницы

Довольно легко было заметить женский труд, проезжая сельской местностью в урожай: женщины вязали снопы, собирали фрукты, мяли лён. В России эта работа была преимущественно на собственную семью или на барина, в Европе же многие из этих женщин в полях и садах были батрачками, нанятыми работницами. А вот в городе большинство работниц оказывались невидимы, потому что брали работу на дом – часто из-за невозможности нанять своим детям даже копеечную няньку лет десяти, а чаще просто потому, что существовало много профессий, не требующих выхода из дома.

Бурлачки на реке Сура в начале XX века
Бурлачки на реке Сура в начале XX века

Для модных портных обычно шили незамужние швеи-надомницы. Швеям платили копейки, пенсы и прочую мелочь, в зависимости от страны – считалось, что сидеть с иголкой женщине нетрудно. Чтобы на самом деле прокормиться, девушка должна была сидеть за шитьём часов шестнадцать и более в день, не выходя из каморки, которую снимала. Швеи страшно уставали, страдали от профессиональных болезней (смещение шейных позвонков, прогрессирующая близорукость), недоедали и нередко болели туберкулёзом; выходом из этой профессии было замужество.

Замужние дамы и вдовы с детьми предпочитали подрабатывать, беря в починку чужую одежду. В отличие от протестантских стран, где поддерживать свою опрятность любым способом считалось за добродетель, даже самый бедный россиянин избегал того, чтобы зашивать прорехи и пришивать пуговицы самостоятельно, и искал женщину, которая сделает это за него.

Альберт Эдельфельт, «Прачки»
Альберт Эдельфельт, «Прачки», 1983

Во многих русских городах разделяли портомоек и прачек, хотя, по сути, те и другие стирали чужое грязное бельё.

В прачки шли отчаявшиеся вдовы, девушки, которые думали пережить трудный период, пока не найдут мужа, жёны алкоголиков или инвалидов – а всё потому, что это была одна из самых тяжёлых физически работ, с постоянным риском увечий. Надо было возиться в щёлоке, разъедающем кожу, дышать паром, таскать тяжеленные корзины с мокрым бельём, полдня стоять внаклон. Постоянное выкручивание белья требовало не только хорошей силы рук, но и крепких суставов – иначе выворачивала прачка не только бельё.

Прачки стирали большие объёмы белья, портомойки же брали по одному-три комплекта одежды за раз, часто обстирывая одного и того же соседа, студента или молодого и небогатого офицера. За дополнительную плату они же чинили эту одежду. Впрочем, разделение на прачек и портомоек было нестрогим.

Луи-Жозеф Антониссен, «Гладильная мастерская», 1888
Луи-Жозеф Антониссен, «Гладильная мастерская», 1888

Женщины зарабатывали на жизнь поломойками и посудомойками (и взгляды мимо таких женщин скользили как мимо пустого места), плели кружева, «сидели» с больными (что означало, что они за ними ухаживали, поднимали их, ворочали, переодевая, обмывая, ухаживая за пролежнями), вязали на продажу, выращивали для зеленщиков пряные травы на окнах или в огородиках, выполняли мелкую работу для лавок и мануфактур – раскрашивали, приклеивали, обклеивали, набирали бусы, вертели искусственные цветы и так далее. Не на виду оказывались и обладательницы настоящих ремёсел, работающие на лавочников из дома: шляпницы, кукольницы, ткачихи, вышивальщицы, токарщицы, художницы ремесленного уровня и так далее.

Константин Трутовский, «Сельская учительница», 1883
Константин Трутовский, «Сельская учительница», 1883
Невидимо почти всегда для общества работали и обедневшие дворянки.

Их жизнь осложнялась тем, что они имели право не на всякий заработок, если не хотели, чтобы от них отвернулись те, кто мог бы помогать. В России девушки шли в гувернантки, в учительницы девичьих пансионов, начиная с шестидесятых годов девятнадцатого века – в приказчицы (продавщицы), сельские учительницы и телеграфистки. Если про дворянку, девушку или даму говорили, что она «шьёт», это означало, что она фактически портная – просто это грубое слово к ней не применяли. Просто шили, не за деньги, все, и это в разговоре не выделяли. А даме, про которую это слово произносили вслух, считалось хорошим тоном дать заказ.

Август Леопольд Эгг, «Дворянская семья 19 века»
Август Леопольд Эгг, «Дворянская семья 19 века»

Многие работающие дворянки тайно зарабатывали перепиской нот или текстов, художественными переводами и корректурой текстов; те, кому повезло, писали статьи – не каждый редактор журнала или газеты связывался с женщинами. Отдельные дамы копировали чертежи. Ближе к концу века распространённой стала дача частных уроков – у себя или маленькой ученицы на дому.

Не только дома

Многие работающие женщины были на виду – и, если читать литературу девятнадцатого века внимательно, окажется, что там упоминаются не только страдающие барышни и старорежимные барыни. Работали кухарки в домах и поварихи на стройках или при рабочих артелях (вне города это, впрочем, был сомнительный труд, если только ты не сестра кому-то из работников – артельщики откровенно искали ту, что согласится спать с ними). Работали банщицы, заменявшие заодно модных мастеров педикюра там, где их не наблюдалось.

Мари-Франсуа Фермен-Жирара, « Цветочница на Королевском мосту»
Мари-Франсуа Фермен-Жирара, « Цветочница на Королевском мосту»

Работали повивальные бабки и профессиональные свахи, няни и горничные – и эти две работы часто были сопряжены с серьёзной физической нагрузкой и депривацией сна. Готовили мёртвых к похоронам тоже женщины, в городе обычно нанятые. Нанимали и плакальщиц.

Феликс Валлоттон, «Больная девушка», 1893
Феликс Валлоттон, «Больная девушка», 1893

На многие специальности в мастерские, на мануфактурах, фабриках и заводах предпочитали набирать девочек и женщин, отчасти из-за аккуратности и дисциплинированности, которая там требовалась, отчасти из представлений о том, с чем может быть связан труд женщины: женщины делали нитки, красили ткани, раскрашивали игрушки, стояли у механизированных ткацких станков, вертели папиросы и фасовали табак.

У каждой из этих профессий, с учётом условий труда в те времена, был свой ряд профессиональных заболеваний. В большинстве случаев – поражающих лёгкие и слизистые глаз.

Женщины торговали на рынках или вразнос – зачастую то, что сами дома напекли, вырастили, изготовили или надоили. Они устраивали домашние детские сады, беря за деньги под призор несколько детей, собирали по домам тряпьё для продажи, например, в производство бумаги, будили по утрам (была в Британии такая профессия), убирали улицы (но в России это было преимущественно мужским занятием). По рекам тянули плоты и баржи бурлачки, в Поморье и на скандинавских берегах неплохо зарабатывали на жизнь рыбачки, на лесоповалах нередко можно было видеть сучкорубок, порой составлялись целые артели дровосечек – как правило, из вдов и осиротевших дочерей дровосеков.

Николай Касаткин, «Шахтёрка», 1894
Николай Касаткин, «Шахтёрка», 1894

Женщины работали в шахтах – в России речь шла чаще о должностях на сортировке и реже – о работе в забое, но в Британии они таскали гружёные углем тележки вместо более дорогих в эксплуатации ослов. В России зато на Волге можно было видеть грузчиц, и они составляли большой процент от грузчиков – до трети.

Каждый знал несколько кухарок и горничных, хотя бы одну учительницу и повивальную бабку. Но даже те женщины, что были на виду у всех, становились невидимыми, стоило обществу начать рассуждать о том, как распределены роли полов. «Мужчины работают, женщины занимаются детьми» – глядя поверх русых, чёрных, рыжих, седых женских голов, склонившихся над мойкой, чужим мокрым бельём, рудой, фабричным станком или снопом пшеницы, произносил благодушно обыватель. Впрочем, похоже, изменилось с той поры немного, потому что эту фразу мы слышим снова и снова – после исторически короткого времени плакатов о женщине-труженице и женщин, покоряющих «мужские» профессии. Но эту историю мы расскажем в другой раз.

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх