Помещик Дьяконов своего внебрачного сына отдал на воспитание крепостным, Адаму и Анне. Впоследствии мальчик получил вольную и стал знаменитым художником Орестом Кипренским. А незаконной дочери императора Павла I от дворцовой прачки выделили 1000 крепостных и дали фамилию Мусина-Юрьева. Но не у всех бастардов был такой старт или благополучная судьба. Эти дети в Российской империи имели основание считать себя лишними. Их обходили в правах и возможностях.
Если отец был неизвестен, или не хотел признавать ребенка, женщине в восемнадцатом веке приходилось туго. Семья могла не принять, а куда деваться? Младенцев отдавали в воспитательные дома. В 1706 году заведение открыли при Холмово-Успенском монастыре. Девять лет спустя Пётр Первый даже издал специальный указ о создании подобных заведений в России – специально для сирот и незаконнорождённых. Но дело не пошло, поскольку преемники Петра были заняты совсем другими проблемами. И только в правление Екатерины II появился Императорский воспитательный дом. Сначала в Москве, потом в Петербурге. Идею продвигал… Иван Бецкой. По происхождению он был такой же бастард, как и те, для кого создавалось заведение. Иван Иваныч лично внёс на счёт дома 162 тысячи рублей – огромные по тем временам деньги.
Идея была прекрасна: помочь вырастить малышей, от которых отреклись родители. Опекунский совет должен был следить и за движением выделяемых средств (в основном, пожертвования благотворителей) и за работой всей воспитательной системы. До 11 лет дети получали общие знания, а затем, в зависимости от успехов, направлялись на дальнейшее обучение в фабрики и мастерские, могли изучать изобразительное искусство или науки. Почти две сотни самых талантливых поехали в Европу.
Однако в Воспитательном доме постоянно боролись с высокой младенческой смертностью. По этой причине репутация у приюта была не самая благоприятная. Принимали туда так много малышей, что императрица Мария Федоровна, посетив заведение в 1820-х, ужаснулась. 8 тысяч детей содержались в одном только московском Доме! Требовалось расселение, новые территории, и государыня собиралась оказать поддержку приюту. Однако после смерти императрицы часть помещений отдали под институт, и лишь один этаж остался для сирот.
Но то "в столицах". В провинции незаконные дети – если только их родители не проявляли должного участия – чаще могли оказаться на улице. Нередкая история: мать – солдатка, отец – её случайный кавалер. Результат отношений старались подкинуть кому-нибудь на крыльцо, или к воротам обители. Можно было попробовать отослать более состоятельной родне. Но иногда детей просто «забывали» где-нибудь. Лишние.
Дети могли считаться незаконными даже у обвенчанных родителей, если они появились на свет до официального вступления в брак. По этой причине не получил дворянских прав и наследства поэт Афанасий Фет. А вот Елизавета Августинович оказалась удачливее. Она сумела добиться присвоения фамилии своим детям-бастардам, которые родились от чиновника Юсупова. Правда, Елизавете Ксаверьевне пришлось обращаться в суд, где она доказала: чиновник-де её обманул, венчался, а она понятия не имела, что у Юсупова уже есть жена. В 1860-м году двое детей Августинович получили права на дворянское звание.
Знаменитый композитор Александр Бородин тоже был рожден вне брака. Его отец – князь Гедианов – записал бастарда сыном своего крепостного, Порфирия Бородина. До восьми лет мальчик понятия не имея, кто он таков. И только в 1840-м году князь дал Александру вольную и купил его матери большой дом. Сын Гедианова оказался талантливым молодым человеком, но – увы! – его не принимали в петербургскую гимназию. Из-за происхождения! Матери пришлось пойти на ухищрения, чтобы записать Александра в "купечество". Он смог учиться, а результат мы знаем: прекрасный химик, медик и композитор.
Важно, что мать Александра Бородина была свободной женщиной. Дети, рождённые от барина крепостными, нечасто получали такую привилегию как свобода и образование. История Ивана Андреевича Якушкина, помещика Малоархангельского уезда – скорее, исключение из правил. В 1825 году он не только признал четверых детей от своей крепостной, но и женился на ней. Всего у Прасковьи и Ивана Якушкиных было шестеро сыновей и одна дочь. После смерти пожилого помещика (Иван Андреевич женился в 70-летнем возрасте) удалось отстоять права детей на дворянство.
У представителей высшего света было чуть больше возможностей для признания детей. Незаконная дочь князя Голицына, хотя и не именовалась «княжной», но воспитывалась на равных с его детьми в браке, и сумела удачно выйти замуж. Князь Репнин взял в дом своего незаконного сына Степана. Фамилию ему дали "Лесовский", он получил дворянское звание, участвовал в войне 1812 год, а семью годами позже дослужился до генерал-майора. Отец оставил Степану в наследство имение и 400 душ крепостных.
Если супругам удавалось договориться, их дети "со стороны" не попадали в категорию "лишних". Три дочери Марии Антоновны Нарышкиной носили фамилию её мужа, но в Петербурге все знали, что их настоящий отец – император Александр I. Дочь Екатерины II, Анна, была признана великой княжной Анной Петровной, хотя наследник престола в ту пору не жил с супругой. А князь Павел Петрович Гагарин (1798-1872) пусть и дал внебрачному сыну фамилию Фёдоров, но оплачивал его обучение и предоставил возможность найти свое предназначение.
Кстати, фамилии незаконных детей - отдельная история. Иногда их образовывали от наследственного имени отца. Бецкой - это, ничто иное, как усечённая фамилия Трубецкого. Сын императрицы Екатерины Второй, рожденный вне брака, стал Бобринским, по названию селения. А дети императора Александра II, появившиеся от фаворитки, получили титул князей Юрьевских. В кругах попроще особенно не задумывались: Найденовы, Прихватовы, Полухвостовы... Такие фамилии могли давать внебрачным детям. Дескать, этого - нашли, другого - прихватила мать и принесла, а этот - сын Хвостова, но только "наполовину".
У людей XVIII -XIX века нередко появлялись «лишние дети» - то в результате юношеского увлечения, то из-за неудачного законного брака. В некоторых случаях их признавали, помогали матерям встать на ноги, или брали детей на воспитание к себе. В других – предпочитали именовать отпрысков «племянниками» или «воспитанниками». Например, у генерала Павла Киселева от Александры Алексеевны Балиано было четверо таких воспитанников, позже упомянутых в завещании.
Но случалось и совсем другое. Приют или улица. Суровый быт казенного заведения и полное отсутствие любви и заботы. Без фамилии и даже права на учёбу. А судя по тому, какими переполненными оказались Воспитательные дома, незаконных детей было не просто много, а очень много.
Свежие комментарии